Общество
Хроника гибели «Ил-18»
23.08.2008 06:50
Через 32 года после гибели советского гражданского самолета «И-18», следовавшего рейсом Москва – Ереван, корреспонденты «Коммуны» попытались восстановить подробности этого грагического события. Авиакатастрофа произошла 6 марта 1976 года в Воронежской области, на окраине Верхней хавы. Погибли 111 человек. Все началось в 00 часов 55 минут 53 секунды. С борта понеслось сообщение: «Падаем!»
Через 32 года после гибели советского гражданского самолета в Верхнехавском районе мы попытались восстановить подробности авиакатастрофы
Механик по холодильным установкам Борис Золотарёв с четырехлетней дочкой Ларисой допоздна засиделся у телевизора. Часы уже пробили полночь, и стрелки начали отсчитывать следующий день, 6 марта 1976 года.
За окном – темень, ни огонька. Морозно, а в комнате жарко, Борис печку раскочегарил.
Здесь, на южной окраине Верхней Хавы, их улица только-только начала вырисовываться. Борис одним из первых построил дом. Летом, бывало, Лариса выбежит за калитку и тут же – поле. Чуть зайдет в пшеницу – и ее не видно: такая маленькая она была…
Борис взял на руки дочку, подошел к окну.
– Смотри… – сказал он дочке. – Луна была – и нету. Скрылась в облаках. Значит, к оттепели, а может, и к снегопаду. Будет Ларисе из чего построить снежную бабу. Правда, дочка?
Лариса не ответила, она заснула на отцовском плече. Он осторожно положил ее в кроватку и только хотел выключить телевизор, как тишину сельской ночи прорезал какой-то невообразимый гул. Он то нарастал, то слабел, то снова нарастал.
Его, взрослого мужика, от такой «музыки» даже оторопь взяла.
Сразу «дурные» мысли полезли в голову.
И вдруг – сильнейший толчок, и – взрыв.
– Мелькнула мысль, что и мой дом сейчас на части развалится, – вспоминает Борис Тихонович. – Сначала подумал, что трактор или бульдозер в стену врезались. Но вижу – стены целы, ничего на голову не обрушилось, – значит, источник невообразимого гула какой-то другой…
Тут, как по команде, один за другим вспыхнул свет в окнах соседских домов, захлопали двери.
Первыми за ворота выбежали Борис и его сосед Саша. Борис – с фонариком в руках. Ринулись прямиком по снегу – благо, бежать-то было всего каких-то метров двести. Вдруг снежный покров резко оборвался, ноги завязли в какое-то непонятное месиво.
– В свете фонарика мы увидели земляной холм, высотой метра три, – вспоминает Борис Тихонович. – Присмотрелись: сплошная мешанина из земли, снега, каких-то металлических предметов. В воздухе пронзительно-резко пахло керосином.
Подбежали соседи из ближних домов: Хатунцев, Куркин, Павельев, Гладышев.
– Борис, – крикнул кто-то, – посвети! Тут, кажется, человек…
Золотарев направил фонарик. Луч света выхватил из ночного мрака торчащие ноги. Дернули – в руках остались две окровавленные в обувках голени.
Ужас просто парализовал.
То там, то здесь торчали части окровавленных человеческих тел.
Не заметили, как к месту катастрофы подъехали «Скорая помощь» и пожарные машины. Но медицинская помощь никому уже не требовалась, а тушить было нечего.
К утру прибыли оперативные работники из Воронежа, а вместе с ними и оцепление из военнослужащих.
Повалил стеной снег. На семь дней, до 18 часов 12 марта, все подходы к месту гибели самолета «Ил-18» (бортовой номер 75 408), следовавшего рейсом Москва (Внуково) – Ереван, были строго-настрого перекрыты. О происшествии немедленно доложили в Москву. Тогдашний председатель Государственной комиссии по безопасности полетов гражданской авиации СССР В.П.Бугаев срочно издал приказ о назначении комиссии по расследованию авиакатастрофы. Её председателем он назначил своего заместителя А.И.Охонского.
Свидетелем авиакатастрофы был и заведующий сельхозотделом районной газеты Владимир Болдырихин. Перо у него бойкое, в жилах текла репортерская кровь: «Все могу подробно рассказать, картину воссоздам предельно точно», – сказал он редактору Дмитрию Батищеву.
На что тот ответил: «Наивный ты, кто ж нам разрешит?»
– Ни до меня, ни при мне, ни после, – вспоминает Дмитрий Иванович, – ни строчки в газете об этой трагедии непозволительно было сообщать. И не только нам. Я внимательно следил за всеми центральными газетами – думал, может, где-то хоть несколько строк промелькнет о гибели «Ил-18», но все хранили гробовое молчание. Словно ничего и не произошло. Хотя в этом нет ничего удивительного: в брежневские времена не принято было сообщать о чрезвычайных происшествиях. Считалось, что не следует зря будоражить и травмировать людскую психику. Да и в глазах зарубежных (особенно капиталистических) политиков от такого происшествия страна ничего не выиграет…
Тем временем народная молва ширилась, доносила многие подробности: и то, что извлекаемые части самолета складывают в одно место, а останки трупов в полиэтиленовых пакетах направляют в морг Воронежа; что отыскали наконец самописец («черный ящик»); что двигатели самолета врезались в землю аж на двенадцать метров.
Но официально – никакой информации. В народе говорили и о том, что это, скорее всего, диверсия, так как в числе ста пассажиров, находившихся в самолете, были якобы и делегаты недавно закончившегося ХХV съезда КПСС.
Но никто так и не подтвердил, и не опроверг информацию «народного радио».
«Ил-18» вылетел из Внуково в 23 часа 59 минут. Как свидетельствуют документы, перед вылетом все регламентные работы были произведены строго по инструкциям. И с пилотами был полный порядок: командир воздушного судна Н.И.Пономарев – пилот первогоо класса, пилот-инструктор – Заслуженный пилот СССР В.М.Согомонян.
Полёт «Ил-18» до вхождения в зону обслуживания воздушного движения аэропортом «Воронеж» проходил нормально. Бортрадист И.И.Абрамчук в 00:48 связался с диспетчерской службой, и та дала разрешение следовать самолету на Минеральные Воды.
Все началось через семь минут, а точнее – в 00 часов 55 минут 53 секунды.
С борта понеслось сообщение: «Падаем!»
Воронежский диспетчер: «Не понял».
Борт самолета: «Падаем. Отказали приборы, падаем».
Диспетчер: «75408, что случилось?»
Борт: «Падаем. Высота – 2000 метров, скорость большая. Отказали все приборы».
Диспетчер: «Ваша высота?»
Восемь вызовов, с интервалом в 15 секунд. Но ответа больше не последовало.
Почему же произошел отказ приборов? Они замерли из-за того, что прекратилось их электропитание. Причину же обесточивания сети достоверно так и не удалось установить. Предположительно, это могло произойти из-за обрыва проводов или каких-то «непреднамеренных действий экипажа».
По данным расшифровки самописца МСРП-12, экипаж неоднократно пытался вывести самолёт из аварийной ситуации, но пилотирование в создавшихся условиях было практически невозможно. И случилось непоправимое…
Останки погибших кремировали в Москве, а урны с прахом доставили по адресам, указанным родственниками погибших. Урну с прахом гражданки Польши передали в посольство этой страны.
Руководство СССР публично так и не выразило соболезнование родственникам погибших.
Вот, собственно, и всё.
Хотя, нет.
Пять лет назад тогдашний прокурор Верхнехавского района Борис Дотдаев первым на страницах печати поставил вопрос о необходимости установки на месте гибели самолёта «И-18» памятника 111 погибшим.
Борис Дотдаев возле памятника погибшим пассажирам «Ил-18».
Из Армении привезли красного туфа хачкар – камень-памятник. Установили его на месте, где разбился самолёт.
Прошлым летом из Армении и Москвы приезжали родственники сорока четырех погибших. И ещё около семисот человек из армянских общин Воронежа и Липецка.
А ещё директор армянской воскресной школы Ишхан Хачатрян привез сюда всех своих учеников.
Чтобы знали и помнили…
